А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Селение Палец лежало у подножия одноименной скалы пыльно-красного цвета. Полуподкова невысоких, но крутых, местами обрывистых горок, начинаясь от скалы, охватывала селение с запада и севера - и пропадала, будто тонула в плоской равнине. Лишь в пяти-шести милях впереди видны были размытые белесоватые возвышенности, а слева от дороги и тоже довольно далеко проступала темная полоса настоящего леса. Издали Палец напоминал обычный приграничный городок, еще не обустроенный, но обещающий вскоре привести себя в порядок, стать маленьким, уютным, зеленым... Но при взгляде в упор стало ясно, что такого никогда не произойдет. Дорога шла вдоль ручья, и такого загаженного водоема Олив не видела никогда. Повернувшись к воде черными спинами, стояли на том берегу какие-то сараи - стояли давно и прочно, до половины, а то и по крышу заваленные хламом. Дети и куры вперемешку копошились на голой земле. Двухэтажные дома из серых, неровно сколоченных досок стояли в ряд, отгороженные один от другого из чего попало сооруженными заборами. Стекла окон были пыльные. И вообще - было видно, что малейший ветерок поднимает здесь в воздух тучи пыли. Карета въехала на мостик - гулкий, с проломленными перилами. Под мостом валялись бочки, бревна, колеса... Тут же высились кучи шлака, мусора, переломанных и испачканных известью досок. Что-то смрадно горело. Впрочем, центральная улица - два десятка домов - выглядела чуть приличнее. Даже, можно сказать, вполне прилично - если не считать неровной мостовой, слишком узких тротуаров и того, что люди, попадающиеся навстречу, были одеты пусть даже богато, но нелепо. И даже не нелепо, а... Олив вспомнила театр: как костюмер изобретал детали, подчеркивающие характер роли. Похоже, все здешние жители одевались у того костюмера... Ах, какая прелесть: голубой полуфрак - и черные лакированные ботинки!.. Но ведь и над нами, попади мы туда, смеялись бы... В доме, куда они вошли, миновав темный тамбур, ей неожиданно понравилось. Холл, обитый золотисто-коричневой рогожкой, был почти пуст: лишь картины на стенах, два курительных столика и плетеные диваны в центре. Олив шагнула к картинам: портрет юной красавицы, необыкновенно светлые волосы, светлее, чем загорелая кожа лица, тонкие пальцы сжимают тонкий бокал... смертная тоска и тревога в глазах... и странный отсвет лежит на всем... Другая картина: лошади на лугу. Одна щиплет траву, другая, подняв голову, прислушивается к чему-то... - День добрый, господа, - в холл энергично вошел мужчина лет сорока пяти, поджарый, загорелый, с обильной сединой на висках. - Позвольте представиться: Петр Забелин, хозяин этого дома. Джулиан, друг мой... - Я - Эдит, - не дожидаясь представления, Олив подошла к нему и протянула руку. - Мой муж, Эдвард Черри. - С лейтенантом Черри мы служили на одном корабле, - сказал мистер Джерард. - И вот судьба вновь свела нас... - Как я понимаю, вы с того пакетбота, который стоит в гавани? - хозяин дома наклонил голову и всмотрелся в лицо Олив. - А вы, леди, та героиня, которая спасла нескольких моих соотечественников? далее